Он прикурил. Вообще он не чувствовал потребности в никотине - просто хотелось чем-то занять руки и губы. Зайчик на столе смотрел укоризненно, словно понимая, что с ним произошло несколько часов назад. Он почувствовал вину и заботливым движением поправил бантик на шее зайчика. Что-то промелькнуло в мозгу, какая-то забытая ассоциация, он сразу отогнал её. Долго и вязко вылезал из скользких воспоминаний, радуясь в душе, что наступила новая пора в жизни, лёгкая и весёлая.
Осторожно, стараясь не помять, не рассыпать ветхую мудрость слов, достал дрожащими пальцами с полки голубоватый блок потрёпанных страниц. "-Ваша планета очень красивая, - сказал он. - А океаны у вас есть?" Старый француз, военный лётчик... который часто приходил ему на помощь - не оставил и в этот раз, принял как родного. Только он всегда знал, что принимать его творчество нужно небольшими дозами, мягко, плавно, чтобы, не дай Боже, всё, до капли, как тогда в раннем детстве, ничего не понимая, ярко синими глазками жадно глотал строчку за строчкой, не отрывался, не останавливался.
По телу разливалась едкая горечь, он старался отогнать от сердца прокисшие волны песка, которым уныние пыталось взять над ним власть. Он прикрыл глаза и тут в душу внезапно постучался друг. Друг был как обычно язвителен, непредсказуем... И как всегда явился вовремя. Он, немного раздражённо, впустил друга к себе в душу. Он на самом деле был безумно рад, но не хотел этого показать. Возможно, он мог бы даже полюбить своего друга, но, к несчастью, друг был глуп. Друг не понимал своей значимости для него и думал, вероятно, что ничего особенного не происходит. Или считал всё происходящее вокруг игрой. Но вокруг была не игра. Вокруг шла война.
Продолжение, возможно, последует...